ИНТЕРВЬЮ С АРТЕМОМ ТЫНКАСОВЫМ
Максим Никулин: -. Скажите, пожалуйста, Артем, когда вы вспоминаете фильм «Не покидай», что в первую очередь приходит вам на ум?
АТ: - В первую очередь, как и в последнюю, приходит на ум Леонид Алексеевич Нечаев, мой друг, мой «отец», мой самый близкий человек, который на протяжении всех лет моей долгой творческой жизни следит за мной, который приходит ко мне, к которому я хожу.
МH: - То есть у вас тесные отношения?
АТ: - Да. В любые периоды нашей жизни мы вместе: когда нам обоим плохо и когда нам хорошо.
МH: - Понятно. А как для вас начинался фильм «Не покидай»? Первые впечатления?
АТ: - Первое впечатление было грандиозное. Я тогда отснялся в первой своей картине, она называлась «Стукач». Съемки закончились, и наступила трагедия, потому что мне казалось, что я попал на звездную дорожку, что так должно и покатиться вперед, дальше (смеется) . Но все закончилось, и я никому не стал нужен. И вдруг, буквально через два дня звонок: «Вас беспокоит киностудия «Беларусьфильм», вот Леонид Нечаев, он снял «Красную шапочку», «Буратино», известный режиссер… Да-да… На роль принца…» И сразу меня пригласили к нему домой в Москве, в московскую квартиру, где он живет и сейчас.
МH: - Нечаев с тех пор не менял адреса? У него сейчас та же самая квартира?
АТ: - Да. Однокомнатная квартира, небольшая, где живет такой талантливый, крупный режиссер, подаривший стране такое количество картин, здоровья, красоты. Вообще стремление к красоте – это, по-моему, главное, чем живет Нечаев.
И я пришел и поразился: он с меня стал снимать пальто, с меня – 17-18-летнего мальчика, которого никто не знает! И он обходился со мной… ну как уже с принцем, которого я должен был играть. И там же, на этой же кухне он мне сказал: «Ну, все, ты утвержден, ты будешь сниматься». И были какие-то пробы – потом меня вызвали на пробы на «Беларусьфильм», но, как оказалось, это были пробы, так сказать, чисто символические.
МH: - И каково было первое ваше знакомство с актерами? Какие у вас остались воспоминания?
АТ: - Первое знакомство с Лидией Николаевной Шукшиной было грандиозное, я был, конечно, под огромным впечатлением от ее таланта, ее обаяния. Ой, невероятно! Причем у нас возникло с ней… мгновенный такой «роман». Она как-то меня сразу приняла и звала меня «сынок», нам было очень легко вместе. Жалко, что после картины у меня не хватило храбрости ей звонить, а у нее было много дел, и как-то мы растерялись, но это из-за моей стеснительности.
МН: - А, будь вы посмелей, то можно было бы поддерживать общение?
АТ: - Ну, наверное, наверное.
МН: - Что вы можете рассказать о других исполнителях главных ролей? Красавин, к примеру. Как с ним складывались отношения на съемках?
АТ: - С Игорем на съемках мы дружили, мы с ним жили вместе в гостинице, в одном номере. С Игорьком дружно было все. Я уже был артистом, а он не был им, поэтому ему было интересно со мной, а мне было интересно с ним. Просто человек интересный.
МН: - Вячеслав Невинный, насколько он вам показался интересным?
АТ: - О! (улыбается) Вячеслав Михайлович! Он замечательно всегда говорил: «Буду играть гениально, но не больше» (смеется) . Вот это его фраза, я помню.
Было очень трудно, потому что мы дико волновались – молодые артисты с такими мэтрами рядом, и они, конечно, входили в кадр, мгновенно включались, сразу все происходило, а из-за нас, видимо, еще дураков молодых, приходилось снимать по несколько дублей.
МН: - Было ли что-нибудь особо запоминающееся из дублей? Какой-нибудь один самый яркий эпизод?
АТ: - Самый страшный был дубль. Страшно было висеть над пропастью, это было дико, жутко. В кадре я оступился и стал проваливаться туда, и меня актеры ну просто спасли! За руку вытащили оттуда, а то бы я уже давно лежал на дне (смеется).
МН: - Помнится, вы упоминали, что это не вы висели над пропастью.
АТ: - Был каскадер, но там есть кадры, когда я вылезаю из пропасти, это делал я сам.
Еще кадр - было очень смешно. Ну мне, тогда начинающему актеру в кино, было совершенно забавно. Когда мы снимали вот эту песенку, когда мы на телеге едем и поем (напевает) : «Та-да-та-та-да-та-та-та зрителей… Изменилось (на самом деле – исказилось – прим. редактора) понятье прекрасного…», - вот это было смешно. Потому что вместо лошади ехала оператор на инвалидной коляске, и поводья висели у нее на плечах, и мы ее били по плечам (улыбается) . Ее везли помощники на этой инвалидной коляске, а она нас снимала. Это было очень смешно, но это было, хорошо, наверное, для воздуха кадра.
МН: - Почему именно на инвалидной коляске?
АТ: - Я не знаю, по каким причинам это было, но думаю, чтобы не строить рельсы. Как обычно? Строят рельсы и по рельсам ведут. А дорога была с ухабами, видимо, на коляске было проще везти оператора.
МН: - Понятно. Что касается Нечаева, он сделал очень оригинально, взяв себе такую маленькую роль…
АТ: - Да-а-а! Это, по-моему, впервые, вернее, не знаю, впервые ли это в картине, но такая большая роль, достаточно большой эпизод – это было в первый раз. И он очень увлеченно туда погрузился.
МН: - Он сам так хотел?
АТ: - Сам, сам. И он же озвучивал за лакея, помните, там лакей? А у Ленечки же голос!.. Это же бас-профундо (очень низкий, грудной, объемнейший голос, чаще всего используется в церковно-хоровой музыке – прим. редактора) у Леонида Алексеевича!
МН: - Почему же Багинян не смог сам озвучить свою роль?
АТ: - Я не знаю, по каким причинам. Может быть, он не смог приехать на озвучивание.
МН: - Значит, это голос Нечаева мы слышим в фильме…
АТ: - Да-да, это Леонид Алексеевич, наш Шаляпин.
МН: - Да, у него голос прекрасный. Скажите, постановка музыкальных номеров была интересной? Постановка танцев?
АТ: - Да, этим занимался Юрий Троян.
МН: - Долго приходилось работать над номером?
АТ: - Не долго, нет. Ничего там сложного нет.
МН: - Но в фильме все выглядит красиво.
АТ: - Да? Ну, это в руках Нечаева красиво все. Это он все. Он же, кроме того, что замечательный режиссер, еще и прекрасный психолог. Он так умеет организовать на площадке какое-то такое человеческое общение. Особенно с детьми он умет общаться.
МН: - Он чувствует людей очень хорошо?
АТ: - Да. И потом, он настолько искренний, настоящий человек, нефальшивый. У него был юбилей – 50 лет, и как раз выпуск нашей картины сопряжен с этим юбилеем, и я перефразировал четверостишие Ахматовой и ему прочитал. Хотите, могу и сейчас прочитать:
И было сердцу ничего не надо,
Когда я пил весь этот жгучий зной,
Нечаева воздушная громада,
Как облако, стояла надо мной.
МН: - И как Нечаев отреагировал?
АТ: - (смеется) Ну он захохотал, сказал: «Ты, ты… Дурачок ты все-таки!» Он ведь сомневающийся в себе человек, человек поиска.
МН: - Значит, он не любит, когда обращают внимание на его заслуги?
АТ: - Ненавидит. Не любит, особенно в глаза. Он стесняется, краснеет, ему до сих пор неловко.
МН: - Но он же этого заслуживает!
АТ: - Да. Но он смеется и говорит: «Да ну вас».
МН: - Скажите, фильм вам популярность принес?
АТ: - Да, тогда да. Сейчас, конечно, прошло уже 15 лет, и все поклонницы остались только в Интернете. А тогда узнавали и на улицах, фильм ведь очень часто показывали какие-то первые несколько лет по центральным каналам. А потом вдруг перестали. Я думаю, что это было связано еще и с политической ситуацией в стране, и он был не нужен, этот фильм.
МН: - Артем, а у вас на тот момент была такая же прическа, как в фильме или как сейчас?
АТ: - Это была «химия». Это было очень смешно. Меня попросили отрастить волосы, я их отрастил, и мне сделали «химию». Я никогда не забуду, как сидел в салоне-парикмахерской, в женском зале, представляете, (смеется) в такой вот этой штуке, рядом сидели женщины, на меня смотрели вытаращенными глазами, пока я делал химическую завивку. Они ведь не знали, для чего, удивлялись, реагировали странно.
МН: - Случались ли у вас курьезные случаи с поклонницами?
ТА: - Курьезных случаев было много, сейчас они как-то не происходят.
МН: - А что-нибудь можете припомнить? Может быть, вас донимали своей настойчивостью?
АТ: - Нет, ничего такого.
Вы знаете, вообще это время, вот эта картина вспоминается как какое-то необычайное, самое счастливое время в моей жизни. Вот эти полгода в картине. Это, конечно, зависело от отношения Леонида Алексеевича ко мне, я просто чувствовал какую-то его невероятную нежность и заботливость, опеку. Это то, чего не было больше ни с одним режиссером.
МН: - Удивительно. Он ведь не ко всем такую заботу проявлял. Повезло вам.
АТ: - Да, можно сказать и так. Я помню еще (ну этого я не могу забыть!), как Ролан Антонович Быков, когда в Доме Кино мы показали премьеру картины, он мне пророчил такое будущее! Вот это я, конечно, запомнил. И он расписался в моем паспорте, поскольку у меня не было ничего с собой. И я говорю: «Ролан Антонович, у меня есть паспорт». Он говорит: «Давай!», - и на последней странице паспорта (потом он был, к сожалению, утерян) огромное было письмо от Ролана Быкова, мелким почерком мне исписанное.
МН: - Что, прямо вот так, в паспорте?
АТ: - (смеется) Да-да. Как он мне пророчил какую-то удачную жизнь. Это было запоминающееся.
МН: - И вот недавно этот фильм снова обрел популярность, сайт в Интернете. Как и когда это началось?
АТ: - Это началось неожиданно. Артист нашего театра Данила Перов принес письма. У него дома Интернет, и ему стали присылать письма для меня. Он стал мне их приносить, я отвечать, таким образом, обнаружилась какая-то связь. Это обнаружилось в сентябре прошлого года, когда фильму исполнилось 15 лет. Я думал, что все забыли, что никто ничего не помнит, и вдруг…
МН: - А звонков не было от поклонников?
АТ: - Нет, не было. Может быть, по той причине, что я сменил столько телефонных номеров.
Удивительно, что они знают обо мне иногда больше, чем друзья. Они знают все: что я преподаю, что я доцент, что я в Академии, что у меня курсы, что я сделал спектакль, что я режиссер.
МН: - Многие рассказывали, что ходили на ваши спектакли, но стеснялись подойти.
АТ: - Вот и зря, пускай подходят. Артисты всегда это приветствуют.
МН: - Как вы думаете, современный период кинематографии может сравниться с тем периодом, периодом фильма?
АТ: - Никогда. Нет, никогда, потому что кино сейчас может снимать кто угодно: и кто имеет на это право, а, в большинстве своем, кто не имеет на это право, но имеет деньги. К сожалению, сейчас кино, особенно детское кино, находится в очень плохой ситуации, если не сказать серьезнее. И совсем непонятно, что происходит с таким режиссером, как Леонид Алексеевич. Почему страна, которая воспитана на его фильмах, не дает возможности такому режиссеру снимать кино? Вот это мне совсем непонятно. Но надо еще знать Леонида Алексеевича. Он переживал этот период страшно, трудно. Он не пойдет ни унижаться, ни просить, ни вымаливать.
МН: - Как вы относитесь к идее создания проекта в Интернете, охватывающего фильмы Нечаева?
АТ: - Ой, ну что вы, замечательно! Дай Бог. Вообще это прекрасно, что нашлись какие-то люди, которые этим заинтересовались, которые вкладывают в это силы, душу, прежде всего. Мне кажется, что это очень нужно, нужно в первую очередь нашим детям, которые ведь лишены очень много сейчас. Они замусорены глупостью американской и прочей зарубежной.
Хотя Леонид Алексеевич все эти годы снимал зарубежные сказки, по зарубежным авторам. У него создана антология зарубежной сказки.
МН: - Сейчас, кажется, «Дюймовочка»?
АТ: - Да, «Дюймовочка». Дай Бог, чтобы она состоялась. Он мне даже пообещал там чего-то дать. Я читал сценарий – поэтический, музыкальный! Ах! Ну, конечно, о красоте человеческой души.
МН: - Еще вопрос о «Не покидай», касательно финала. Ваше видение финала?
АТ: - Леня (простите, что так называю), Леонид Алексеевич всегда очень любил финалы, когда герои уходят и когда есть загадка. Когда есть загадка, что с ними будет. И он предполагал, что зритель сам будет отвечать и как-то думать об этом.
МН: - В финале «Не покидай» голубая роза стала красной. Почему? У вас есть свои соображения?
АТ: - Роза стала красной, я думаю, только от одного – это кровь. Ведь ничего не бывает в жизни без потери, даже ребеночек рождается с кровью. Поэтому все настоящее приходит через трудное, через кровавое, обязательно через какой-то разрыв, через какую-то рану. Нечаев – не легковесный режиссер, который делает глупые хеппиэнды, он настоящий, поэтому обязательно…
МН: - Трагедия?
АТ: - Безусловно. А вся наша жизнь? А «Русалочка»? Разве это не трагическая сказка? Нечаев очень любит эту сказку. У него нет нигде прекрасных, улыбчивых финалов.
МН: - А в «Красной Шапочке»? По-моему, довольно оптимистично.
АТ: - Не думаю. Вы посмотрите «Красную Шапочку», ее вот недавно показывали, мне удалось посмотреть еще раз. Посмотрите, сколько там крика, боли…
МН: - По ходу действия. А финал, на мой взгляд, жизнерадостный.
АТ: - Да, но и время было другое, когда снималась «Красная Шапочка» и когда снимался «Не покидай».
МН: - А это зависит от времени?
АТ: - Безусловно зависит. А как же? Художник, он же во времени, он не существует вне времени.
МН: - И последний вопрос. Чтобы вы хотели пожелать читателям, а, может, и слушателям данного интервью?
АТ: - Я хочу пожелать, чтобы мы помнили, и любили, и не забывали то, что для нас всех сделал Леонид Алексеевич; то тепло, и ту нежность, и ту красоту, которые он оставляет своими картинами в сердцах людей. Чтоб мы это хранили в себе и чтобы показывали, передавали нашим детям. Не покидайте. Не покидайте себя, прежде всего, свою душу. Не покидайте.
Беседа: Maxim
Фото, звук: «JC»
Редактор – Мария.
(с) 2005 «Дорога в детство»